Сеанс третий. Между 1 и 14 февралем 1928 года

Луи Арагон, Андре Бретон, Макс Мориз, Марсель Нолл, Бенжамен Пере.

БЕНЖАМЕН ПЕРЕ. — Нолл, прошлый раз вы говорили о своих первых сексуальных воспоминаниях. Связано ли с этими воспоминаниями ощущение стыдливости (pudeur)?

МАРСЕЛЬ НОЛЛ. — О, да, несомненно.

БЕНЖАМЕН ПЕРЕ. — И каким образом?

МАРСЕЛЬ НОЛЛ. — Я думаю, что у меня ощущение стыдливости возникло совершенно сознательно, в ответ на реакцию моих родителей, когда я им рассказал ту историю.

БЕНЖАМЕН ПЕРЕ. — Мориз еще не рассказывал нам о своих первых сексуальных воспоминаниях. Может быть, он расскажет нам что-нибудь.

МАКС МОРИЗ. — Первое воспоминание, которое приходит мне в голову, это впечатление, которое на меня произвел член лошади, запряженной в груженную углем телегу, на авеню Бретей. Это воспоминание не вызывает во мне никакого чувства стыдливости.

БЕНЖАМЕН ПЕРЕ. — Арагон?

ЛУИ АРАГОН. — Чувство стыдливости я узнал довольно поздно, и оно все еще находится в стадии развития.

АНДРЕ БРЕТОН. — Я протестую против юмористического характера этого ответа.

БЕНЖАМЕН ПЕРЕ. — По какому случаю в тебе впервые пробудилось чувство стыдливости?

ЛУИ АРАГОН. — Вполне возможно, что я это забыл именно из стыдливости.

БЕНЖАМЕН ПЕРЕ. — Какое первое осознанное воспоминание у тебя связано с чувством стыдливости?

ЛУИ АРАГОН. — Не могу вспомнить никакого первого воспоминания, потому что при этом что-то во мне бунтует по определению.

БЕНЖАМЕН ПЕРЕ. — Непонятно, но любопытно.

ЛУИ АРАГОН. — Я отвечу только чтобы доставить удовольствие Пере. Впервые ощущение осознанной стыдливости, во всяком случае, у меня, проявилось, можно сказать, когда я первый раз по-настоящему влюбился.

БЕНЖАМЕН ПЕРЕ. — Бретон?

АНДРЕ БРЕТОН. — Мне не кажется, что у меня первое проявление стыдливости связано с первым сексуальным воспоминанием, о котором я вам рассказал. Оно проявилось чуть позднее, годам к шести, когда мама повела меня к врачу по поводу ночных недержаний, что вызвало во мне чувство бунта. Врач спросил у мамы, нет ли у меня «дурных привычек». Дурных привычек, в самом вульгарном смысле слова, у меня не было.

ЛУИ АРАГОН. — Я хотел бы знать, было ли чувство сексуальной стыдливости первым чувством, которое проявилось у каждого из вас? Пере?

БЕНЖАМЕН ПЕРЕ. — У меня, да.

МАРСЕЛЬ НОЛЛ. — У меня, нет.

БЕНЖАМЕН ПЕРЕ. — Через некоторое время после той истории, которую я вам рассказал, консьержка застала меня во дворе родительского дома, когда я мастурбировал под лестницей. После этого я не осмеливался спускаться во двор.

ЛУИ АРАГОН. — А до этого ты не испытывал никакого, даже малейшего, чувства стыда?

БЕНЖАМЕН ПЕРЕ. — Я не помню.

Нолл?

МАРСЕЛЬ НОЛЛ. — У меня есть смутное воспоминание до того первого воспоминания, о котором я рассказал. Мне кажется, что тогда я испытал чувство стыдливости, в котором не было ничего сексуального.

БЕНЖАМЕН ПЕРЕ. — Арагон?

ЛУИ АРАГОН. — Довольно долгое время чувство стыдливости было для меня чувством социальным, направленным против моей семьи (идея низости семьи). Я осознал это позднее, читая в школьных учебниках истории о маленьких мальчиках и девочках, которые испытывали к своим родителям чувство ненависти.

АНДРЕ БРЕТОН. — Это не имеет ничего общего со стыдливостью. Стыдливость может быть только сексуального происхождения.

ЛУИ АРАГОН. — Вполне возможно, что социальная форма стыдливости может оказаться замаскированной формой сексуальной стыдливости.

АНДРЕ БРЕТОН. — Хотелось бы, чтобы каждый из нас заглянул в себя и упростил так называемые «социальные формы».

ЛУИ АРАГОН. — Платоническое пожелание.

АНДРЕ БРЕТОН. — Тем не менее этот вопрос так и не решен. Если, говоря о стыдливости, мы поднимем вопрос о невозможности справиться со своим собственным чувством стыдливости по определению, то тогда нам лучше закрыть эту тему.

ЛУИ АРАГОН. — Какая стыдливость!

АНДРЕ БРЕТОН. — Какая острота ума!

ЛУИ АРАГОН. — Что есть острота ума?

АНДРЕ БРЕТОН. — Плебейский юмор.

Арагон, что есть чувство стыдливости?

ЛУИ АРАГОН. — Вопрос, на который я не способен ответить.

АНДРЕ БРЕТОН. — Я обращаюсь к Пере, который, несомненно, способен дать ответ.

БЕНЖАМЕН ПЕРЕ. — Это ощущение стеснения, которое я испытываю все реже и реже, например, при мысли оказаться голым. Я испытываю некую стыдливость при мысли оказаться голым перед мужчинами, намного меньше — перед женщинами.

АНДРЕ БРЕТОН. — Мориз?

МАКС МОРИЗ. — Я перескажу небольшую историю, которую мне рассказали о моем детстве. Однажды вечером, после того, как я принял ванну, в мою комнату вошла служанка. Я стоял спиной к двери, но тут же обернулся, прикрыв попку полотенцем.

МАРСЕЛЬ НОЛЛ. — Стыдливость — это чувство, которое следует преодолеть. Оно родилось во мне после того, как я столкнулся с непониманием некоторых моих поступков другими людьми, непониманием, которому я придавал слишком большое значение. Я считал себя ущербным.

АНДРЕ БРЕТОН. — Позвольте перефразировать удачную формулировку Полла: стыдливость — это чувство, которое не следует преодолевать. Это чувство абсурдного неудобства по отношению к любому проявлению, которое, как мы знаем, может и сублимироваться (что, однако, не служит этому чувству оправданием). Оно никогда не бывает непознаваемым, и его всегда можно привести к элементарной схеме сексуального порядка, без которой можно обойтись. Этому чувству, по моему мнению, есть только одно оправдание: оно вызывается печалью, которое человек может испытать по отношению к мнимому существованию своего тела, то есть я хочу сказать, что это чувство христианского порядка.

ЛУИ АРАГОН. — Очень хорошо.

БЕНЖАМЕН ПЕРЕ. — Что касается меня, то для меня существует разница между стыдливостью чисто сексуальной и ее девиациями сентиментального порядка.

Что думает Нолл?

МАРСЕЛЬ НОЛЛ. — Для меня нет никакой разницы.

ЛУИ АРАГОН. — Сейчас трудно ответить на этот вопрос, потому что предыдущие вопросы касались скорее происхождения стыдливости, чем ее сущности. Сейчас пора перейти к зрелому возрасту, где, я надеюсь, стыдливость чувств отсутствует. И когда я сказал, что мне трудно говорить о стыдливости, я имел в ввиду именно стыдливость чувств.

АНДРЕ БРЕТОН. — Я не вижу никакого разрыва между детством и зрелым возрастом. Я настаиваю на том, что стыдливости чувств не существует. Как сказал Пере, суть состоит в том, чтобы понять можем ли мы показать свою наготу или нет.

БЕНЖАМЕН ПЕРЕ. — Я не испытываю никакой щепетильности перед тем, чтобы показать свою наготу, но мне довольно трудно говорить о любовных приключениях.

АНДРЕ БРЕТОН. — Я уже ничего не понимаю.

ЛУИ АРАГОН. — Если речь действительно идет о том, чтобы показать свою наготу, то я не испытываю никакой стыдливости.

АНДРЕ БРЕТОН. — То есть Арагон не видит никакого неудобства в том, чтобы предстать перед женщиной только в носках и помочах?

ЛУИ АРАГОН. — Представив себя в подобном костюме, мне хочется ответить отрицательно. Но если это и случится, то моя стыдливость будет относиться не к женщине, а к Андре Бретону.

АНДРЕ БРЕТОН. — Первая часть ответа довольно двусмысленна. Арагон не видит, какая на нем одежда, когда он гол?

ЛУИ АРАГОН. — Не всегда.

БЕНЖАМЕН ПЕРЕ. — Согласится ли кто-нибудь предстать перед женщиной с подозрительными пятнами на брюках?

МАКС МОРИЗ. — Я обычно не прогуливаюсь по улице с подозрительными пятнами на брюках.

БЕНЖАМЕН ПЕРЕ. — Нолл?

МАРСЕЛЬ НОЛЛ. — Не более чем с незастегнутыми пуговицами.

БЕНЖАМЕН ПЕРЕ. — Арагон?

ЛУИ АРАГОН. — Я не вижу, откуда на моих брюках могут появиться подозрительные пятна.

БЕНЖАМЕН ПЕРЕ. — Бретон?

АНДРЕ БРЕТОН. — Я никогда не позволю себе появиться перед женщиной с подозрительными пятнами на брюках.

ЛУИ АРАГОН. — Прекрасно.

АНДРЕ БРЕТОН. — Что думает Нолл о том, чтобы лежать голым в постели в ожидании женщины, которая еще не разделась?

МАРСЕЛЬ НОЛЛ. — Я абсолютно против. Хотя я не уверен в том, что этого не может произойти.

АНДРЕ БРЕТОН. — Арагон?

ЛУИ АРАГОН. — Здесь следует установить разницу. Речь идет о женщине, которая вас не знает, или о женщине, которая вас знает очень хорошо? В первом случае, это чудовищно, во втором, это зависит от ситуации.

А ты?

АНДРЕ БРЕТОН. — Довольно¹ любопытно.

Пере, представь, что ты вошел с женщиной в комнату. Начнешь ли ты раздеваться первым?

БЕНЖАМЕН ПЕРЕ. — Как правило, нет.

АНДРЕ БРЕТОН. — Почему?

БЕНЖАМЕН ПЕРЕ. — Потому что вид раздевающейся женщины вызывает во мне желание раздеться.

АНДРЕ БРЕТОН. — Ты сразу ложишься в постель или ждешь, пока она будет готова?

БЕНЖАМЕН ПЕРЕ. — Нет, не жду.

АНДРЕ БРЕТОН. — Нолл, тот же вопрос.

МАРСЕЛЬ ПОЛЛ. — Это зависит только от женщины. Пока что такого не случалось.

АНДРЕ БРЕТОН. — Почему пока что?

МАРСЕЛЬ НОЛЛ. — Откуда мне знать?

АНДРЕ БРЕТОН. — Арагон, тот же вопрос.

ЛУИ АРАГОН. — Если я совершенно не знаю эту женщину...

АНДРЕ БРЕТОН. — Естественно.

ЛУИ АРАГОН. — Нет, я этого не сделаю. Потому что мое желание формируется не так. 1. Я думаю о том, чтобы раздеть ее, а не самому раздеться. 2. На то, чтобы раздеть женщину нужно время, тогда как сам я раздеваюсь очень быстро.

АНДРЕ БРЕТОН. — Ты ждешь, пока она будет готова, чтобы лечь в постель?

ЛУИ АРАГОН. — Нет, мы ложимся вместе.

АНДРЕ БРЕТОН. — Мориз, тот же вопрос.

МАКС МОРИЗ. — Мне кажется, нет.

АНДРЕ БРЕТОН. — Почему?

МАКС МОРИЗ. — (Долгое молчание).

ЛУИ АРАГОН. — Тот же вопрос.

АНДРЕ БРЕТОН. — 1. Нет, если только ждешь женщину уже в постели. 2. Потому что я не хочу показать женщине, что я тороплюсь, если это не так. 3. Нет, я не жду, пока она будет готова.

БЕНЖАМЕН ПЕРЕ. — Моется ли Мориз перед женщиной после любви?

АНДРЕ БРЕТОН. — Моется ли Нолл каждый раз после любви?

МАКС МОРИЗ. — (1-й вопрос) Нет.

МАРСЕЛЬ НОЛЛ. — (2-й вопрос) Нет, не всегда.

АНДРЕ БРЕТОН. — Почему не всегда?

МАРСЕЛЬ НОЛЛ. — Потому что, когда я этого не делаю, это означает, что я об этом не думал. Я думал о чем-то другом.

АНДРЕ БРЕТОН. — Интересно, о чем же.

ЛУИ АРАГОН. — Я моюсь, когда я грязный. Женщина не может меня испачкать. В крайнем случае я вытираюсь.

АНДРЕ БРЕТОН. — Ты можешь себя сам испачкать.

ЛУИ АРАГОН. — Это случается так редко.

БЕНЖАМЕН ПЕРЕ. — Я всегда моюсь после любви. Я не моюсь только, если женщина настаивает на том, чтобы я не уходил.

АНДРЕ БРЕТОН. — Я не моюсь только после 69.

БЕНЖАМЕН ПЕРЕ. — Естественно.

АНДРЕ БРЕТОН. — Нравится ли Арагону смотреть, как женщина моется, перед тем как переспать с ней?

ЛУИ АРАГОН. — Не вижу в этом никакого неудобства. Мне это не кажется интересным. Вернее это может заинтересовать меня с точки зрения поведения женщины, но вовсе не из-за самого действия.

АНДРЕ БРЕТОН. — Мориз?

МАКС МОРИЗ. — Нет.

АНДРЕ БРЕТОН. — Нолл?

МАРСЕЛЬ НОЛЛ. — Категорически нет. Ненавижу туалетный обиход.

АНДРЕ БРЕТОН. — Пере?

БЕНЖАМЕН ПЕРЕ. — Безразличен.

МАРСЕЛЬ НОЛЛ. — Бретон?

АНДРЕ БРЕТОН. — Мне это очень интересно.

Что думает Нолл о том герое Боккаччо, который засыпал, тогда как его член оставался в руке женщины, с которой он только что переспал? Сыграл бы он при случае эту роль?

МАРСЕЛЬ НОЛЛ. — Вне всяких сомнений.

АНДРЕ БРЕТОН. — Арагон?

ЛУИ АРАГОН. — Как говорил Поль Валери — уснуть можно с любой идеей.

АНДРЕ БРЕТОН. — Мориз?

МАКС МОРИЗ. — Верное замечание.

АНДРЕ БРЕТОН. — Пере?

БЕНЖАМЕН ПЕРЕ. — Не представляю, как можно заснуть в таком положении.

АНДРЕ БРЕТОН. — Бесспорно.

Позволит ли Мориз женщине дотронуться до его члена, когда он еще не в состоянии эрекции?

МАКС МОРИЗ. — Почему бы нет?

АНДРЕ БРЕТОН. — Пере?

БЕНЖАМЕН ПЕРЕ. — Ни в коем случае. Я бы чувствовал себя ущербным.

АНДРЕ БРЕТОН. — Полностью согласен с Пере.

Нолл?

МАРСЕЛЬ НОЛЛ. — Я этого не выношу.²

АНДРЕ БРЕТОН. — Арагон?

ЛУИ АРАГОН. — Если бы женщина дотрагивалась до моего члена только в состоянии эрекции, то это случалось бы довольно редко.

БЕНЖАМЕН ПЕРЕ. — Мориз, представьте себе женщину в самых критических физических ситуациях или в самых низменных, вроде тех, которые описал Гюисманс. Как это может сказаться на вашем отношении к этой женщине?

МАКС МОРИЗ. — Я не допускаю таких мыслей.

ЛУИ АРАГОН. — Я не допускаю низменных мыслей о любимой женщине.

МАРСЕЛЬ НОЛЛ. — Я их не провоцирую, но если они и возникнут, то это не будет иметь никакого значения.

БЕНЖАМЕН ПЕРЕ. — Откуда ты знаешь, если они у тебя не возникают?

МАРСЕЛЬ НОЛЛ. — Я так думаю, исходя из своего представления о любви.

АНДРЕ БРЕТОН. — В страсти, в ее самой необузданной форме, такие физические образы могут оказаться весьма увлекательными.

БЕНЖАМЕН ПЕРЕ. — Если это касается любимой женщины, то ничто не может вызвать у меня отвращения. Они все мне в радость.

ЛУИ АРАГОН. — Пере, тебе бывает стыдно за испытываемый оргазм?

БЕНЖАМЕН ПЕРЕ. — Абсолютно нет.

ЛУИ АРАГОН. — Ты допускаешь внешние проявление оргазма, например, крики, стоны, ругательства, и т. д.?

БЕНЖАМЕН ПЕРЕ. — Это случается очень редко, до сих пор это произошло всего раз десять, но меня это не смущает.

ЛУИ АРАГОН. — Нолл?

МАРСЕЛЬ НОЛЛ. — 1. Нет. 2. Крики и другие проявления вызваны самим желанием и не вызывают у меня стыда.

ЛУИ АРАГОН. — Бывает, что ты кричишь?

МАРСЕЛЬ НОЛЛ. — Бывает.

БЕНЖАМЕН ПЕРЕ. — Я бы хотел знать, в каких обстоятельствах.

МАРСЕЛЬ НОЛЛ. — Мне случалось кричать только, когда я испытывал оргазм в тот момент, когда мне этого не хотелось, и тогда я кричал от ярости.

ЛУП АРАГОН. — Мориз?

МАКС МОРИЗ. — 1. Никакого стыда. 2. Мне бы хотелось покричать...

ЛУИ АРАГОН. — Бретон?

АНДРЕ БРЕТОН. — 2. Нет. Потому что я не знаю наслаждения.

БЕНЖАМЕН ПЕРЕ. — Под наслаждением, я понимаю сексуальное удовлетворение, оргазм.

АНДРЕ БРЕТОН. — Я могу сколько угодно продолжать играть словами. 2. Крики, внешние проявления, ухищрения, да, естественно, для стимуляции.

БЕНЖАМЕН ПЕРЕ. — Арагон?

ЛУИ АРАГОН. — 1. Нет, потому что очень горжусь своим оргазмом. 2. Мне иногда случалось против своей воли произнести «О, Боже!».³

АНДРЕ БРЕТОН. — Арагон, ты только что переспал с женщиной, тебе кажется, что ты можешь начать снова, ты начинаешь. Устаешь. Что ты делаешь?

ЛУИ АРАГОН. — Грущу

АНДРЕ БРЕТОН. — Что ты делаешь?

ЛУИ АРАГОН. — Извиняюсь, причем довольно неловко.

АНДРЕ БРЕТОН. — Пере?

БЕНЖАМЕН ПЕРЕ. — Я никогда не предпринимаю попыток повторить акт, прежде чем не уверюсь, что могу его совершить.

АНДРЕ БРЕТОН. — Как ты это знаешь?

БЕНЖАМЕН ПЕРЕ. — Интуиция.⁴

АНДРЕ БРЕТОН. — Нолл?

МАРСЕЛЬ НОЛЛ. — Такое состояние мне незнакомо потому что, занимаясь любовью, в первый раз я задерживаю свой оргазм как можно дольше. Тогда я способен на второй раз. Но о третьем, или четвертом не может быть и речи.

АНДРЕ БРЕТОН. — Мориз?

МАКС МОРИЗ. — Со мной такое случается. Очень неприятное ощущение.

АНДРЕ БРЕТОН. — Невыразимая тоска. Я придумываю какие-то отговорки и с отчаянием жду того момента, когда могу с уверенностью начать заново. Отсюда одна из моих творческих идей о времени, со всем ужасом, которое оно несет. Это открытая дверь к идее симуляции во время физической любви.

Что думает Арагон о женском «темпераменте»?

ЛУИ АРАГОН. — Мне кажется, что по своей сути женский темперамент лежит в основе довольно любопытных и интересных вещей, но лично я признателен женщине, когда она его от меня скрывает, что, как мне кажется, делают все женщины со спокойным темпераментом.

АНДРЕ БРЕТОН. — Нолл?

МАРСЕЛЬ НОЛЛ. — Я очень чувствителен к женскому темпераменту, который мне всегда казался следствием неизвестной мне причины. Это придает мне невероятную смелость и умиляет.

АНДРЕ БРЕТОН. — Мориз?

МАКС МОРИЗ. — Избыток темперамента в женщине приводит меня в ужасное замешательство.

АНДРЕ БРЕТОН. — Пере?

БЕНЖАМЕН ПЕРЕ. — Я очень люблю темпераментных женщин. Мой собственный темперамент находится в прямой зависимости от темперамента женщины.

АНДРЕ БРЕТОН. — Я полагаю, что как недостаток, так и избыток темперамента — это две страшные вещи. Мне достаточно заметить в женщине темперамент, как мое желание испаряется.

ЛУИ АРАГОН. — Какое значение Пере придает тому, что женщина думает о его сексуальных способностях с физической точки зрения?

БЕНЖАМЕН ПЕРЕ. — Огромное. Если женщина думает, что у меня отсутствует темперамент, значит, так оно и есть.

МАРСЕЛЬ НОЛЛ. — Я никогда не задумываюсь о том, что думает женщина о моих физических способностях.

ЛУИ АРАГОН. — Бретон?

АНДРЕ БРЕТОН. — К черту женщину, которая изучает мои сексуальные возможности!

ЛУИ АРАГОН. — Мориз?

МАКС МОРИЗ. — Присоединяюсь к Бретону.

БЕНЖАМЕН ПЕРЕ. — Арагон?

ЛУИ АРАГОН. — Уже сам по себе сомнительный успех остается уязвимым перед первой же глупостью, которая может прийти мне в голову. Женщина в этом не виновата.

АНДРЕ БРЕТОН. — Позвольте мне пофантазировать: допустим, Пере видит в кафе всех женщин, с которыми у него были сексуальные отношения, сидящих отдельно от той, которую он любил, или ему казалось, что любил. Что он делает?

БЕНЖАМЕН ПЕРЕ. — В безумии бегу прочь.

АНДРЕ БРЕТОН. — Арагон?

ЛУИ АРАГОН. — Надеюсь, у меня хватит присутствия духа вывести ту, которую я любил, из этого проклятого места.

АНДРЕ БРЕТОН. — Нолл?

МАРСЕЛЬ НОЛЛ. — Это может случиться только в кошмарном сне. Я выйду из кафе с одной из них, не обязательно с той, которую я действительно любил.

ЛУИ АРАГОН. — Бретон?

АНДРЕ БРЕТОН. — Мне кажется, что я произнесу длинную речь, которую заключу...⁵

ЛУИ АРАГОН. — Бретон, что ты думаешь о женской стыдливости?

АНДРЕ БРЕТОН. — Ничего хорошего. Я не вижу этому никакого оправдания, только если женщина очень красивая.

ЛУИ АРАГОН. — Пере?

БЕНЖАМЕН ПЕРЕ. — Наводит на меня скуку. Это дебилизм.

АНДРЕ БРЕТОН. — Мориз?

МАКС МОРИЗ. — Мне это кажется важным и интересным. Отсутствие стыдливости у женщины совершенно меняет отношения.

МАРСЕЛЬ НОЛЛ. — Стыдливость совершенно несовместима с моим представлением о женщине.

АНДРЕ БРЕТОН. — Арагон?

ЛУИ АРАГОН. — Не выношу девственниц. Я всегда имел дело с порядочными женщинами, которые знали, что такое любовь и не жеманничали.

АНДРЕ БРЕТОН. — Я бы хотел, чтобы Пере описал воображаемую женщину, которая может вызвать у него особенно сильные чувства. Глаза, волосы, груди, рост, ягодицы, ноги.

БЕНЖАМЕН ПЕРЕ. — Большие глаза цвета зеленого яблока, черные волосы с синим отливом. Маленькие груди, широко расставленные и высокие, рост 1.65 или 1.70. Круглые ягодицы. Тонкие ноги с развитыми икрами.

АНДРЕ БРЕТОН. — Особые признаки?

БЕНЖАМЕН ПЕРЕ. — Родинка в паху, как у меня.

АНДРЕ БРЕТОН. — Нолл?

МАРСЕЛЬ НОЛЛ. — Черные глаза, очень длинные ресницы, брови тонкие, волосы черные, груди расставленные, рост 1.64, ягодицы молодые, ноги довольно длинные, особых признаков нет.

АНДРЕ БРЕТОН. — Арагон?

ЛУИ АРАГОН. — Женщина, которая меня может соблазнить, не соблазнит меня ни глазами, ни волосами, ни грудью, ни ростом, ни ягодицами, ни ногами, а тем, что абсолютно не поддается описанию — своей экспрессивностью.

Примечания

1. [Зачеркнуто: МАРСЕЛЬ НОЛЛ. — Тот же вопрос, Бретон.

АНДРЕ БРЕТОН. — Я бы ни за что на свете не показался в подобном одеянии.]

2. [Зачеркнуто: Если женщине этого хочется.]

3. [Следует довольно длинная фраза, ответ Пере, особенно тщательно вычеркнутая.] (J.P.)

4. [Зачеркнуто: ЛУИ АРАГОН. — Ты не можешь нам сказать, где помещается подобная интуиция?]

5. [К многоточию примыкает густой куст зачеркиваний.] (J.P)

Вам понравился сайт? Хотите сказать спасибо? Поставьте прямую активную гиперссылку в виде <a href="http://www.dali-genius.ru/">«Сальвадор Дали: XX век глазами гения»</a>.